10 декабря, 10:15 Цей матеріал також доступний українською
Терапевтическая медсестра Светлана Панарина из Торецка Донецкой области (Фото: Женя Педин)
Автор: Александра Горчинская
Светлана Панарина, медсестра из терапевтического отделения центральной городской больницы города Торецк, Донецкой области, рассказывает о том, с какими вызовами в работе ей и ее коллегам пришлось столкнуться в связи с пандемией коронавируса.
Ко Дню прав человека, который отмечается 10 декабря, НВ вместе с Мониторинговой Миссией ООН по правам человека в Украине публикует серию историй о том, как пандемия непропорционально влияет на людей в уязвимых ситуациях и почему важно ставить права человека в центр реагирования на кризис COVID-19.
Терапевтическая медсестра Светлана Панарина работает в центральной городской больнице Торецка Донецкой области на протяжении трех лет. Впервые работать в эту больницу она пришла еще в 1983-м, но потом некоторое время работала в Европе, в другой стране. Затем вернулась на родину.
Благодаря руководству больницы персонал был готов к пандемии коронавируса и профессионально, и морально, говорит Светлана Панарина. К примеру, заведующая терапевтическим отделением проводила для персонала обучение и сделала все возможное, чтобы подготовить работников к новым вызовам. Однако медики все равно столкнулись с целой вереницей сложностей: ненормированный рабочий график, переутомление, нехватка материального обеспечения и отсутствие психологической поддержки.
В интервью НВ Светлана Панарина рассказывает о работе центральной городской больницы Торецка во время пандемии, динамике инфицирования коронавирусом и о своих рабочих буднях.
О режиме работы во время пандемии
Мы стали не просто много работать. Мы стали работать всегда. Это не офисное учреждение, когда в 5 вечера вы можете просто уйти, оставив рядом с компьютером какие-то задания на завтра. Мы же отдаемся этой работе, потому что на кону — здоровье и жизни людей.
Очень много недостатков — и общих, и локальных. Но в целом, что касается нашей больницы, я горжусь коллективом. Отдача — на высочайшем уровне. Но иногда нет возможности не только поесть или совершить необходимые гигиенические процедуры, но и банально попить воды. Во рту все пересыхает. Это очень сложно. По КЗОТу, после четырех часов работы мы имеем право на перерыв и отдых, но по факту не отдыхаем и этот момент никак не регулируется.
Светлана Панарина стоит на фоне центральной городской больницы Торецка, в которой она работает / Фото: Женя Педин
Был такой момент, когда нас осталось всего четверо — три медсестры и один врач, остальные заболели и были на больничных листах. Оказывать этими силами помощь было невозможно. Также мы столкнулись с острой нехваткой кислородных концентраторов — больные просто задыхались на наших глазах, но мы не имели возможности оказать им помощь. Нас поставили перед фактом, что в связи с этим больницу могут попросту закрыть.
Два месяца назад в нашей больнице сменилось руководство. Новый руководитель сделал все, чтобы помочь нам, также направили штат сотрудников из других отделений, чтобы они помогли нам. Я считаю, что мы достойно вышли из этой ситуации. На сегодняшний день уже можно говорить о снижении уровня заболевших.
Да, у нас есть острая необходимость в психологической помощи. Но такая помощь совершенно отсутствует. Справляемся мы только за счет поддержки друг друга и радуясь, когда у нас есть возможность кому-то помочь и когда пациенты выходят от нас здоровыми. Только так справляемся, на уровне эмоциональном.
У нас есть острая необходимость в психологической помощи
Я — не боюсь. Я счастлива неподдельно, когда вижу, что нам удалось что-то сделать для спасения жизни. Ведь нет ничего ценнее в мире кроме жизни, и вторичное после этого — это здоровье. Это радость нужности. Поэтому страха нет.
Так случилось, что 90% работников у нас — это женщины. Мужчины — только доктора и технические работники, остальные, в основном, это женщины. За это время были и слезы, и эмоции. Но никто никуда не дезертировал и не ушел. Все — остались.
Конечно, пандемия принесла нам и своего рода позитивный опыт. Во-первых, хоть немножко, но уровень нашего материального обеспечения все-таки вырос. Да, мы еще не дошли до того, чтобы реализовать свое право на спецодежду, но, тем не менее, хотя бы так.
Кроме того, как мне кажется, мы стали еще более профессиональны: учимся, приобретаем опыт. Мы все стали человечнее и добрее.
О лечении пациентов с коронавирусом
На сегодняшний день у нас развернуто инфекционное отделение, где находится примерно 40 человек с подтвержденным коронавирусом. Но в терапевтическом отделении, которое мы обслуживаем, поступают люди с пневмонией. По сути, это люди с симптоматикой коронавируса, которое поступают к нам, затем проходит несколько дней прежде чем появляется возможность взять у них тест ПЦР.
Мы контактируем с больными коронавирусом, не имея возможности быть поддержаны материально. Постановление о доплате медикам 300% зарплаты [постановление КМУ от 24.04.2020 г. № 331, которое действует с 05.05.2020 г., но применяется с 01.04.2020 г.] распространяется только на непосредственно инфекционные отделения.
Согласно информации Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине, помимо отсутствия здоровых и безопасных условий труда для медицинских работников, участвующих в борьбе с COVID-19, медицинские работники также озабочены справедливой оплатой их труда, поскольку средняя заработная плата в секторе здравоохранения ниже чем заработная плата за менее квалифицированную работу. Они также жаловались на непоследовательный подход и дискриминацию при выплате связанных с COVID-19 и других временных премий, введенных правительством для медицинского персонала. Лишь небольшой процент случаев заражения COVID-19 среди медицинских работников был признан связанным с работой, что отрицательно сказалось на праве на компенсацию и социальную защиту.
Что касается медобеспечения, то какое-то время нам вообще не выдавали защитные маски, или же выдавали, но сомнительного качества — непонятно, где приобретенные и кем изготовленные. И когда я попросила показать мне хоть какой-то сертификат качества, мне отказали в грубой форме. Можно даже сказать, в угрожающей. Но по состоянию на сегодня у нас все есть — и маски, и дезинфекторы. Все скромно, но есть.
За это время коронавирусом переболело около 60% медперсонала — это или те, у кого Covid-19 был подтвержден ПЦР-тестом, или те, кто болел пневмонией даже при условно отрицательном тесте. Очень многие переносят болезнь на ногах, но симптомы коронавируса все же выражены. Вот так мы работаем. В случае, если кто-нибудь из наших медработников умрет от коронавируса, предусмотрена некоторая компенсация. Но никакой медстраховки у нас нет.
По моему мнению, имеет место быть также и нарушение прав пациентов, не только врачей. Ведь если бы изначально предварительный диагноз ставили по симптоматике, а не только полагаясь на тест, то пациенты получали бы тот минимум медикаментов, которые государство дает на лечение коронавируса. В противном же случае лечение пневмонии обходится пациентам от 10 до 40 тыс грн.
Светлана Панарина рассказывает, что с началом пандемии она и ее сотрудники столкнулись с нехваткой средств индивидуальной защиты, таких как маски и перчатки / Фото: Женя Педин
Коронавирусная инфекция — это очень специфическое заболевание. Многие подходы в лечении вирусных заболеваний и пневмоний здесь не работают.
О поддержке извне
К сожалению, профсоюзные организации остались той постсоветской форме, когда это — лишь придаток руководства. Мне сложно сказать, чем еще они занимаются, кроме как собирают профсоюзные взносы. Мы не услышали от них ни единого слова, никакого движения в сторону интереса по отношению к нам. Я считаю, что такие организации должны полностью отделены от самого предприятия и быть в полной оппозиции по отношению к руководству, чтобы иметь возможность помочь своим сотрудникам.
По словам Светланы, врачи в пандемию остро нуждаются в психологической помощи и поддержке / Фото: Женя Педин
Они могли бы научить людей защищать свои права. Могли бы помочь людям бороться со страхом, доказывать свое участие или неучастие в чем-то. В штате должен был бы быть юрист, который поможет людям справиться с трудностями на правовом уровне. Потому что без этого всего, если какая-нибудь санитарка говорит, что она не должна работать в таких условиях — например, без масок или без перчаток, ей просто говорят: «Закрой рот. Не нравится — уходи».
В таких маленьких городках, как наш, и ранее очень остро стояла проблема женской занятости. Потому что в основном, главной сферой, которая предоставляла рабочие места, была шахтная промышленность, которая сейчас находится в погибающем состоянии. А сейчас, когда мы еще и прифронтовой, закрытый блокпостами город, у нас тем более нет возможностей где-то трудоустроиться. У нас нет железной дороги, чтобы была возможность получить работу в другом городе. Поэтому люди вынуждены терпеть многое. Они боятся защищать свои права, чтобы не лишиться того минимума и тех средств для существования, которые им дает зарплата.
Можно пожаловаться везде, но тебя никто не услышит. У меня, например, была конфликтная ситуация с одним из коллег, когда, как я считаю, был нарушен закон, были нарушены инструкции, давались преступные указания. Я жаловалась в прокуратуру, в военно-гражданскую администрацию, написала докладную на имя главврача. И получила отписки, в которых обвинили меня же — мол, я не правильно воспринимаю проблему и должна повышать свой правовой уровень.
Миссия ООН по правам человека в Украине призывает Правительство улучшить стандарты работы всего медицинского персонала, обеспечивая достойную оплату в равной мере для женщин и мужчин, безопасные и здоровые условия труда и доступ к социальному обеспечению, включая признание COVID- 19 заболеванием, связанным с работой, и адекватную компенсация за него. Также важно наладить эффективный диалог между профсоюзами медицинских работников, национальными и местными властями.
Самое важное, что можно было бы сделать, чтобы что-нибудь изменить, это убрать коррупционную составляющую. Которая, к сожалению, осталась и в нашей больнице в том числе.
Еще один важный момент — здоровье медиков. Это — основа нашей борьбы с пандемией. Поэтому медики должны быть защищены и в правовом, и в материальном отношении, иметь психологическую и эмоциональную поддержку.
Читайте также:  «Около 30 тыс ромов в Украине не имеют документов». Рассказ ромского активиста
Сейчас весь мир понял, кто такой медработник. В цивилизованном мире мы приходим в этот мир с помощью медработников, и уходим из этого мира в сопровождении тех же медработников. Поэтому мне кажется, это — основа основ, поддержка медиков и забота об их здоровье.
Мне хочется помочь нашим медработникам вспомнить о своем достоинстве, научить их отстаивать свои права. Я хочу увидеть наших людей без страха в глазах.